Глава 5

Княжна Минания подошла ближе и протянула кувшин Даяне:

— Вот... Вишнёвая наливочка. Выпьем вместе?

Служанка удивлённо подняла взгляд:

— Что-то случилось? Или сердце болит, думаешь развеяться?

Мина присела на краешек скамьи и устало вздохнула:

— Как обычно бывает... Мучаюсь мыслями недобрыми. Всё думаю: замышляет ли что-нибудь мой братец насчёт моей судьбы? Говорят, хочет выдать меня замуж за князя-двуликого. Но ведь не желаю я такого брака! Нет-нет, пусть лучше жених будет боярином простым или купеческим сыном честным, лишь бы не принуждали выходить за князя!

Ольга сидела на краю кровати, опустив голову. Её взгляд был пустым, она смотрела прямо перед собой. Княжна говорила, а Ольга внимательно слушала, впитывая каждое слово.

— Да что там грустить тебе, княжеская барышня? Двуликие князья красивы и статны, что тут плохого, право слово...говоря это Даяна задумчиво улыбнулась видимо представляя себе этакого красавца.

Но княжна вдруг резко вскинула голову, перехватывая слова Даяны:

— Красивы, говоришь?! И правда хороши лицом, кто спорит! Только вот беда какая — долго ли продлится моё счастье? Допустим, выйдет дело до свадьбы, стану женой такого красавца, полюбит мужчина меня всей душой, рожу ему деток здоровых, простых  ребятишек, а не каких-то необычных существ вроде самого мужа моего. И вот тогда начнётся самое страшное: постоянно ждать и вздрагивать при виде новых дворовых  девок и думать не она ли та самая его истинная...

Голос княжны дрогнул, и она нервно махнула рукой:

— Уже несколько ночей подряд снится мне одно и то же: обнимаюсь я крепко-крепко с мужем моим красивым молодым человеком, одетым в праздничный наряд, а сзади слышится шорох и чьи-то посторонние руки осторожно дотягиваются до его талии, медленно притягивая его прочь от меня. Муж пугливо оглядывается назад и сразу уходит туда, где ждёт его другая женщина, настоящая любимая жена. Я остаюсь стоять совершенно одна посреди пустой комнаты, дрожа от страха и боли, моя рука тянется вслед уходящему мужу, но тщетно...

Она закончила рассказ, тяжело выдохнув, потом молча встала и сама потянулась к столу, расставляя пару небольших фарфоровых чашечек. Наполнив обе густо-рубиновым напитком, Мина  повернулась к Даяне и мягко сказала:

— Пей со мной! Иначе эта тоска невыносимая грудь мою затопит настолько сильно, что отправлюсь я утонуть в реке, чтоб страданиям конец пришёл...

— Что ты, что ты, девица! — вскрикнула Даяна, всплеснув руками, и стремительно приблизившись к столу, уселась прямо напротив молодой княжны. Схватив  кружку, она торопливо осушила её до дна, невольно сморщившись от терпкости жидкости.

Но юная княжна лишь ровно взглянула ей в глаза и спокойно отозвалась:

— Не стану! Ведь не одна я такова среди девушек благородных кровей, каждая десятая невеста те же думы вынашивает. Помнится мне, однажды в праздник светлый сбежали мы втихаря с дружной подругой моей, прекрасной Омелой, в тенистую аллею, где поведала она мне горькое своё сердце. Точно так же для себя судьбу нежеланную узреть страшится...

Она устремила взгляд в никуда, словно искала там ответов на мучительные вопросы.

— Почему же женщины родовитые в одночасье становятся нелюбимыми да отвергнутыми, когда по обычаю всякому положены им честь да почёт? Для чего вести нас к алтарям, коли в итоге никто ни счастья нам не даст, ни уважения заслуженного не явит? Где истина наша сокрыта, почему мир наш столь жесток к женщинам?

Даяна вздохнула тяжко и развела руками беспомощно:

— Кто бы знал истинную причину этой беды, почтеннейшая княгиня? Всё вами сказанное справедливо, всё верное да правдивое… Но разве наше дело менять законы неписаные, которым повинуются даже цари наши двуликие? Женщина всегда была послушна воле сильной мужской руки, покуда не решит иначе муж своей властью. Разве ж не слыхали вы ранее подобного наставления?

Да уж, слыхивала я такое и не единожды — и даже не дважды! Но принять эту судьбу, покорно склонить голову перед обстоятельствами — ни за что не соглашусь! Сердце моё неспокойное, мятежное восстаёт против такого удела, оно бунтует и протестует! Я никак не смогу согласиться мириться с таким положением дел и спокойно взять свою долю жизни, какой бы она ни была уготованной свыше!

— Нет, и ещё раз нет! Никогда не примирюсь я с подобным поворотом судьбы! — твёрдым голосом произнесла княжна, дерзко сверкая гневными очами.

Чем же мне помочь тебе, присветлая княжна? — воскликнула Даяна с отчаянной тревогой в голосе.. — Упаду ниц перед князем, стану умолять его отвратить от тебя злосчастную долю. Ведь князь наш совершенно иной, нежели прочие владетельные господа. Не гуляка он беспутный, не блуждает ночами по чужим покоям да теремам, не бесчинствует, себя бережёт и хранит честь свою княжескую крепко-накрепко. А больше всего он тебя, родимую сестрицу, ценит и жалеет сердечным чувством своим глубоким. Быть может, даст согласие выдать тебя замуж по собственному твоему хотению и воле сердечной?

«Послушает ли брат Онег тебя, Даяна?» — задумчиво посмотрела на нее княжна Мина. — «Хотя пусть будет так... Хоть намеренья его узнаем, может быть...»

— Устала я сегодня, пойду, — княжна ещё  налила себе в кружку вишнёвой наливки, быстро выпила её, встала из-за стола и медленно, неслышным шагом удалилась из комнаты.

Даяна, немного посидев в задумчивости, уложила свою подопечную в кровать, заботливо укрыла пуховым одеялом, нежно поцеловала в лоб и вслед за княжной тихо покинула комнату.